Интервью Джима Моррисона.
Лиз Джеймс: Мне кажется, что поклонники Дорз видят в тебе спасителя, лидера, способного их всех освободить. Как ты себя чувствуешь в связи с этим?
Джим Моррисон: Это абсурд. Как можно освободить того, кто не обладает мужеством, чтобы встать и самому заявить о собственной свободе? Думаю, это ложь – люди заявляют, что хотят быть свободны – каждый настаивает на том, что свобода – это самое желанное для него, самое священное и драгоценное из человеческих устремлений. Но это чушь! Свобода вселяет в них ужас – они вцепились в свои оковы. Они ведут борьбу с любым, кто осмелился посягнуть на их плен. Это их безопасность… Как они могут ожидать свободы от меня или кого-то еще, если на самом деле ее не хотят?
Лиз: Почему ты думаешь, что люди боятся свободы?
Джим: Мне кажется, люди сопротивляются ей, поскольку страшатся непознанного. Но в этом и заключена ирония… То непознанное уже однажды было познано. Это то, чему принадлежат наши души… Единственное решение – для всех, для каждого – посметь заглянуть в лицо величайшему ужасу, который только возможен. Открыть себя для себя самого – перед глубочайшим страхом. После чего страх теряет власть, теряет свое значение и исчезает. Теперь вы свободны.
Л: Что ты имеешь в виду под "свободой"?
Д: Есть разные виды свободы – тут много недопонимания… Величайшее освобождение – стать тем, кто ты есть на самом деле. Мы приобретаем роль в обмен на реальность. Мы предаем собственные ощущения ради спектакля. Мы расстаемся со способностью чувствовать, а вместо этого надеваем маски. Не может быть никакой крупномасштабной революции до тех пор, пока не будет переворота внутри личности, на индивидуальном уровне. Сначала все должно произойти внутри.
Можно отнять у человека политические свободы, но это не затронет его – до тех пор, пока его не лишат свободы чувств. Это может его уничтожить.
Л: Но кто же властен лишить тебя свободы чувствовать?
Д: Некоторые люди с радостью со своей свободой расстаются – но вот других к этому принуждают. Тюрьма начинается с рождения. Общество, родители – они отказывают нам в сохранении той свободы, с которой мы все рождены. Масса утонченных и коварных способов наказать человека за то, что он смеет быть чувствительным. Ты видишь: все вокруг разрушили природу собственного чувства. И начинаешь им подражать
Л: Ты хочешь сказать, что нас, в сущности, воспитывают для увековечения и защиты такого общества, которое лишает людей свободы чувствовать?
Д: Разумеется… образование, религиозные лидеры, и даже друзья, или так называемые друзья – перехватывают инициативу, когда семья отходит в сторону. Они настаивают на том, чтобы мы чувствовали только то, чего от нас ожидают. Они хотят, чтобы наши чувства всегда формировались загодя. Мы похожи на актеров – брошенных в этот мир странствовать в поисках фантома… в бесконечном поиске полузабытой тени нашей утерянной реальности. Когда другие требуют, чтобы мы стали теми, кем они сами хотят, они принуждают нас к уничтожению собственной личности, того, кто мы есть на самом деле. Очень расчетливое убийство… и самые любящие родители и родственники совершают его с улыбкой на лице.
Л: Ты считаешь, что человек в силах оградить себя от влияния этих угнетающих сил, будучи в полном одиночестве?
Д: Такую свободу нельзя заслужить. Никто ее для вас не завоюет. Рассчитывать придется только на себя. Если ищешь кого-то, кто сделает все вместо тебя – кто-то вне самого себя – то, значит, продолжаешь полагаться на других. Ты все еще уязвим для этих злых, репрессивных внешних сил.
Л: Но, возможно, есть люди, которые считают, что свобода объединяет - складывает усилия, укрепляя каждого в отдельности? Может ведь быть такое?
Д: Друзья могут помочь друг другу. Подлинный друг – тот, кто дает тебе абсолютную свободу быть самим собой – и чувствовать. Или не чувствовать. Что бы ты ни чувствовал в данную секунду – для них в порядке вещей. Вот в чем сущность и настоящей любви – дать человеку быть тем, кто он есть… Большинство же любит того, кем ты притворился… Ради сохранения их любви ты продолжаешь притворяться, сдерживать себя. Начинаешь любить собственное притворство… Правда, что мы заперты внутри образа, действа – и, самое печальное, люди так привыкают к образу, что срастаются с собственной маской в одно целое. Им нравятся кандалы. Они забыли обо всем, что составляло их сущность. А если пробуешь им напомнить об этом, они тебя ненавидят – им кажется, будто ты стремишься украсть самое драгоценное, что есть у них.
Л: Это смешно и печально. Поймут ли они, что ты пытаешься показать им пути к свободе?
Д: Большинство людей не имеет представления о том, что они теряют. Общество придает наибольшую ценность контролю – сокрытию собственных чувств. Наша культура осмеивает «примитивные культуры» и горда тем, что подавляет естественные порывы и инстинкты.
Л: В некоторых своих стихах ты открыто восхищаешься примитивными расами и восхваляешь их - индейцев, например. Ты подразумеваешь, что мы существуем не по-человечески, а наше привередливое общество - несовершенно и деструктивно?
Д: Посмотрите, как живут другие культуры – в мире, гармонии с землей, лесами, животными. Они не заняты строительством боевых машин и не вкладывают миллионы долларов в уничтожение других стран, политические взгляды которых не совпадают с их собственными.
Л: Мы живем в больном обществе.
Д: Верно… и, самое страшное, мы сами и не знаем, что больны… Есть слишком много вещей, к которым мы привязаны, а, значит, на шкале ценностей свобода занимает свое законное место в самом низу
Л: А артист может тут что-нибудь сделать? Если ты чувствуешь себя артистом, ты можешь что-то усовершенствовать, как-то продвинуть дело?
Д: Я дарю образы – воскрешаю те воспоминания о свободе, до которых еще можно дотянуться – как и The Doors, верно? Но мы можем лишь открыть двери, а не заставить людей шагнуть внутрь. Я не смогу освободить их, пока они сами не захотят этого – больше, чем чего-либо еще… Может, у первобытных людей было меньше ерунды, от которой было нужно отказаться, избавиться от нее. Человек должен отказаться от всего – не только от богатства. От всей той чуши, которой его учили – от того, чем промывали мозги. Все это нужно отринуть, дабы совершить прорыв. Но большинство людей не желает этого. #lm
